В перинатальном центре умерли роженица и ее сын. Семья отсудила компенсацию, СК возбуждает дело

В Калининградском перинатальном центре скончались 25-летняя Наталья Паркаули и ее новорожденный ребенок. Медики уверяют, что все сделали правильно, но не смогли спасти жизнь роженицы, потому что у нее имелись внутренние травмы, которые та могла получить дома. Родственники же заявляют, что врачи просто не хотят признавать свои ошибки, что и привело к смерти двух человек. Уже вынесено судебное решение по гражданскому иску — медучреждение обязали выплатить семье компенсацию морального вреда. Впереди, возможно, еще и уголовный процесс — глава СК РФ поручил возбудить дело. 

В начале 2022 года 25-летняя Наталья и ее супруг Владислав Паркаули готовились к появлению первенца. Они делали ремонт в своей комнате — семья жила в квартире родителей в Калининграде. Девушке предстояло рожать примерно через два месяца. 25 января, согласно рассказам родных, Наталья весь день чувствовала себя бодро и пребывала в хорошем настроении: ездила на учебу, пекла круассаны, смотрела сериал. Однако около девяти вечера ей внезапно стало плохо — она схватилась рукой за голову и осела на пол. Родные вспоминают, что девушка хрипела, не могла говорить, и видно было, что она теряет сознание. Вызвали скорую, в помещении открыли окна, побрызгали Наталье в лицо водой и уложили на подушку прямо на полу. После этого она немного пришла в себя — сказала, что «устала и хочет спать», попросила собрать ей лекарства в больницу, свидетельствовали ее мать и сестра в суде.

Приехавшие по вызову медики померили девушке давление, сделали ЭКГ: сказали, что слышат сердцебиение ребенка. Ее экстренно повезли в Региональный перинатальный центр (РПЦ), указав в сопроводительном листе диагноз « эклампсия » (угрожающее жизни состояние, при котором у беременной женщины наблюдаются судорожная активность и высокое артериальное давление). По дороге сотрудники скорой сообщили в РПЦ по телефону, что везут тяжелобольную.

В приемный покой перинатального центра Наталью доставили на носилках. Согласно медкарте, первичный осмотр показал, что общее состояние у беременной на сроке 30 недель (к 40-й неделе беременности ребенок полностью готов к родам) «заторможенное, крайне тяжелое», наблюдаются бледность кожи, тошнота и рвота. В документах также указано, что девушка жаловалась на слабость и тянущие боли внизу живота. У нее взяли анализы, включая тест на COVID, делали УЗИ и дважды — КТГ плода. Врачи диагностировали острую внутриутробную гипоксию у ребенка. Решено было срочно проводить операцию кесарева сечения.

Во время операции медики центра обнаружили у девушки в брюшной полости много крови со сгустками. Акушеры РПЦ извлекли ребенка — он был жив, но очень слаб, зашили пациентке матку, но в верхние отделы живота не вторгались — решили дождаться специалистов. Дежурный хирург заметил обширную гематому, которую сам трогать побоялся — он попытался прошить кровоточащие сосуды и ждал приезда коллег. «Хирург продлил разрез до мочевидного отростка, несколько раз заходил в живот и не мог найти причину [кровотечения]. Он советовался, просил приехать в помощь к нему других врачей. Он видел гематому, вскрыть которую невозможно, так как будет потеря пациентки», — рассказывала позже в суде анестезиолог-реаниматолог. 

Вскоре в операционную прибыли также дополнительно вызванные абдоминальный и сосудистый хирурги. Один из них обнаружил в селезенке у пациентки примерно сантиметровый надрыв и удалил орган — к тому времени она потеряла уже до 1,5 литров крови. Анестезиолог-реаниматолог в суде вспоминала: «Когда увидела девушку после операции, та была бледная, со всех дренажей текла кровь. Когда подсоединили дыхание, реанимационные мероприятия уже были бесполезны».

И хоть в итоге медикам удалось достигнуть значительного гемостаза , однако к тому моменту, когда операция была окончена, общая кровопотеря роженицы составила около 4 литров. Наталью уже под утро перевезли в реанимацию, где она умерла. Ее новорожденный сын, прожив всего 20 часов, скончался на следующий вечер.

О том, что Наталья скончалась, родственники, по их словам, узнали только спустя четыре часа после ее смерти — в 8 утра. Причем всех членов семьи тут же начали опрашивать следователи, которые приехали в медучреждение, где находились родители и сестра, и в квартиру, где на тот момент оставалась только пожилая бабушка. Оказывается, что медперсонал уже сообщил в Следственный комитет о смерти девушки и обнаруженных у нее травмах.

«То есть родителям даже никто не сказал, что их дочь умерла. Зато к бабушке домой приехал следователь, потому что к ним поступил сигнал, что Наталья была избита, и он приехал на „место происшествия“ проводить проверку и узнавать, как это вообще все случилось», — рассказала «Новому Калининграду» адвокат Елена Арсентьева, представляющая интересы семьи.

Согласно справке о смерти, причиной смерти Натальи стал геморрагический шок. В посмертном эпикризе калининградки указано: «...Закрытая травма живота. Разрыв селезенки. Продолжающееся внутрибрюшное кровотечение. Обширная забрюшинная гематома. Геморрагический шок III — IV степени. Острая сердечно-сосудистая недостаточность. Асистолия . Остановка сердца». В справке о смерти младенца говорится, что у него наблюдались тяжелая асфиксия и респираторные проблемы, а также указывалось, что у его матери обнаружили травму во время беременности и болезнь плаценты, влияющие на плод. Медики заключили, что младенец скончался от легочного кровотечения, дыхательной недостаточности и  гиповолемического шока.

Региональный СК проводил проверку по факту смерти роженицы и ее ребенка, но в итоге возбуждать уголовное дело не стали. Однако после того, как история о трагедии разлетелась по сети, глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поручил уголовное дело все-таки возбудить. «Тут как минимум можно говорить о том, что имеются признаки состава преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ — оказание медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекшим тяжкие последствия. Также ст. 293 УК РФ «Халатность» тоже возможна, а может быть даже и ст. 109 УК РФ — «Убийство по неосторожности», — уточнила адвокат Арсентьева. Она добавила, что семья пока не обращалась в СК — в феврале 2022 года они подали гражданский иск о компенсации морального вреда и хотели дождаться вступления в силу решения суда.

Предварительное судебное заседание по гражданскому иску семьи к Региональному перинатальному центру началось в мае 2022 года, а рассмотрение по существу — только в декабре. Потерпевшая сторона — супруг погибшей, ее мать и отец — настаивали, что Наталья и ребенок скончались из-за того, что медики, несмотря на все явные показания в к немедленному родоразрешению, начали операцию только спустя час. Мало того, семья полагает, что врачи неправильно выбрали тактику лечения, поэтому роженица потеряла слишком много крови. «Остановить кровотечение удалось только после приезда по вызову двух других хирургов. Операция длилась слишком долго — было упущено время, и это привело к необратимому ухудшению состояния пациентки, — цитирует в своем решении судья претензии истцов. — Роженица истекала кровью на операционном столе и умерла от геморрагического шока, а ее сын в течение часа внутриутробно задыхался и затем умер».

Прокуратура поддержала позицию потерпевших, а вот представители Регионального перинатального центра в судебном заседании сообщили, что вины учреждения в смерти пациентки и ребенка нет, так как медпомощь была оказана «своевременно, правильно и в полном объеме». 

По данным скорой помощи, Наталью доставили в перинатальный центр в 21:30 — это отмечено в электронной системе, куда заносится информация о вызовах неотложки. Однако в документах медучреждения указано, что пациентка поступила только в 22:23, а, значит, операция началась не спустя час, как уверяют родные, а уже буквально через несколько минут — в 22:30. В судебном заседании вызванная в качестве свидетеля акушерка призналась, что медкарту Натальи она заполняла через электронную систему БАРС, в которой проставляется автоматически текущее время — делала она это не сразу после поступления пациентки, а позже, поэтому и время не совпадает с данными скорой помощи.

Несмотря на это, по словам адвоката, в суде представители медучреждения продолжали настаивать, что часового перерыва между доставкой Натальи в перинатальный центр и началом операции не было. «То есть у них записано, что поступила пациентка в 22:23, и тут же в документах результат ее теста на ковид готов в 21:47. Это подтверждает, что запись о времени поступления в карте недостоверная, — подчеркивает Елена Арсентьева. — Если невозможно определить, что с роженицей, то первый маркер, на который смотрят, — это сердцебиение ребенка. В суде медики все-таки согласились, что брадикардия тогда была у ребенка выявлена. Так это и есть показания к срочному кесареву! Причем сделана операция должна быть в течение каких-то минут. У ребенка были проблемы с сердцебиением, потому что он целый час задыхался!».

Суд в своем решении отметил, что замглавврача РПЦ в заседании заявил о семейной ссоре, после которой Наталья могла упасть или как-то получить травму. Один из акушеров-гинекологов свидетельствовал, что при поступлении врачи пытались узнать у Натальи, что с ней случилось — может быть, она упала или еще как-то ударилась? Но пациентка не смогла ответить на вопросы, потому что у нее началась сильная рвота. Тогда поговорили с матерью роженицы, и та ответила, что момент, когда Наталье стало плохо и как конкретно это произошло, никто из родных не видел, потому что все находились в другом помещении — ссорились из-за ремонта и «были напряжены».

«Тут же врачи придумали, что Наталья была избита, и поэтому у нее было внутреннее кровотечение из-за разрыва селезенки. И якобы именно это и является причиной смерти. Они в заседании прямо указывали на то, что у девушки якобы был конфликт с мужем. Но это неправда!» — отметила адвокат.

Как следует из решения, суд счел объективными рассказы родственников о том, что никаких травм Наталья не получала — весь период беременности семья о девушке заботилась и делала все, чтобы та избегала каких-либо нагрузок. Что же касается обнаруженных внутренних травм, то подобное с беременными женщинами в очень редких случаях действительно случается, уверяет адвокат.

«Мне пришлось самой пересмотреть кучу научной документации, чтобы узнать, что надрыв селезенки у беременных бывает. Небольшой надрыв мог появиться при напряжении — например, если беременная пошла в туалет и там потужилась. Перед тем, как Наталья дома начала медленно оседать, она как раз вышла из туалета. Мы думаем, что, может быть, это сыграло роль. Каких-либо гематом на теле, указывающих на то, что там была какая-то травма получена извне, в результате чего повредился внутренний орган, не обнаружено. Невозможно же ударить человека или самому человеку удариться так, чтобы не осталось гематомы на теле, но при этом селезенка лопнула. Поэтому даже судмедэксперты указали, что кровотечение имелось, но по поводу разрыва селезенки особо не объяснили ничего», — пояснила Арсентьева.

Суд назначил комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, которую провели в государственном бюро в Санкт-Петербурге. В заключении комиссии говорится, что, так как в данном случае была угроза жизни матери и ребенку, операцию надо было проводить в экстренном порядке, то есть «настолько быстро, насколько возможно, но не позднее 30 мин от постановки диагноза».

При этом эксперты отметили, что в представленных медицинских документах имеются расхождения относительно времени поступления пациентки в стационар. Так как самостоятельно бюро судмедэкспертизы устранить это «противоречие, носящее принципиальный характер» не смогло, поэтому решено было рассмотреть сразу два возможных варианта развития событий. Если считать, что ошибка допущена в сопроводительном листке скорой помощи, то операция была начата буквально через несколько минут после поступления пациентки, а значит, своевременно. Если же недостоверные сведения содержатся в медкарте и «истории родов», и пациентку доставили в РПЦ гораздо раньше, то кесарево сечение произведено с запозданием. 

Сама операция кесарева сечения выполнена «технически правильно», полагают эксперты. Прибывшие хирурги верно оценили состояние пациентки, и вследствие их действий был достигнут устойчивый гемостаз. Медики своевременно приняли решение о переливании плазмы и эритроцитарной массы роженице, отмечается в заключении комиссии.

«Таким образом, медицинская помощь была оказана правильно, в полном объёме, в соответствии с состоянием пациентки и существующими порядками», — сделали вывод эксперты. В то же самое время они подчеркнули, что вопрос о своевременности оказанной медпомощи остается открытым: поскольку причиной смерти женщины стал геморрагический шок из-за большой потери крови, то задержка с проведением операции на 57 минут вполне могла быть условием, «способствовавшим нарастанию» этой кровопотери. «Таким образом, между допущенным дефектом оказания медицинской помощи и смертью пациентки имеется непрямая (косвенная) причинно-следственная связь», — говорится в экспертизе.

Эксперты также установили, что недоношенному ребенку медпомощь была оказана правильно, однако большое значение имело время родоразрешения. Если суд установит, что кесарево сечение провели с задержкой, то данный дефект косвенно может иметь причинно-следственную связь со смертью младенца, сделали выводы эксперты.

Исследовав документы и заслушав свидетелей, суд в итоге установил, что ошибка со временем была допущена в документации РПЦ, а, значит, операцию провели с задержкой, что привело к ухудшению состояния матери и ребенка и в дальнейшем — к их смерти.

Семья в исковом заявлении просила взыскать взыскать с РПЦ компенсацию морального вреда в размере 2 млн рублей в пользу каждого из трех потерпевших, однако судья только частично удовлетворила эти требования. Она объяснила свое решение тем, что эксперты не усмотрели прямой причинно-следственной связи между действиями медиков и произошедшей трагедией. В итоге, согласно решению суда, с медучреждения в пользу каждого потерпевшего должно быть взыскано по 750 тыс. рублей.

«Конечно, я считаю, что эта сумма не отвечает требованиям разумности и справедливости. Вот недавно Московский районный суд по неонатальной смерти плода взыскал миллион рублей в пользу мамы и 500 тысяч в пользу отца ребенка. 750 тысяч рублей — это та сумма, которую районные суды и облсуд взыскивают даже при средней тяжести вреда здоровью. А тут — смерть сразу двух членов семьи», — рассудила Арсентьева.

На это решение суда поступили сразу две апелляционные жалобы — от Регионального перинатального центра и от потерпевших. Пока районный суд не принял их к рассмотрению — до 15 февраля дали срок для устранения нарушений при составлении одной из жалоб.

Елена Арсентьева рассказала, что в Калининградской области в суды регулярно подаются иски о компенсации в связи со смертью новорожденных в медучреждениях. Причем, отмечает адвокат, в последнее время все чаще и чаще судьи стали вставать на сторону потерпевших, даже если эксперты не усмотрели в действиях врачей никаких нарушений. «В последние пять лет у меня стабильно одно-два гражданских дела, связанных со смертью младенца в год. Так, чтобы умерла роженица — это второй случай в моей практике. Но дело тут даже не в количестве, а в стабильности. То есть ежегодно наблюдаются нарушения в действиях врачей: потому что если бы вовремя помощь оказывалась, то не было бы таких тяжких последствий. Я полагаю, что это говорит о том, что Министерство здравоохранения не принимает мер: не собирает совещания, на которых каждый клинический случай разбирался бы и говорилось бы: „вот умерла пациентка, поэтому когда поступают похожие, то надо поступать так, так и так“. Более того, Минздрав сразу занимает позицию, что нет никакой вины врачей: представления не вносятся, никто не привлекается к дисциплинарной ответственности. То есть они пытаются замалчивать ситуацию. Эта порочная практика и порождает в дальнейшем подобные случаи», — настаивает Арсентьева. 

По словам адвоката, в последние годы судебная практика в регионе при разборе связанных с претензиями к медучреждениям ситуаций изменилась. Ранее судьи всегда принимали решение, основываясь на выводах комиссионной экспертизы, подчеркивает Арсентьева: «В последние пять лет качество назначенных судом экспертиз оставляет желать лучшего — эксперты часто черное называют белым, пытаясь выгородить врачей. Но в настоящее время уже есть решения: при экспертизе, в которой указано, что в действиях врачей не имеется никаких нарушений, суд все равно усматривает нарушения даже в тех косвенных доказательствах недостатка медпомощи и изыскивает компенсацию морального вреда».

Текст: Екатерина Медведева, ф ото: Виталий Невар / Новый Калининград